2 октября 2022 года отошла ко Господу Ольга Александровна Валова, одна из старейших прихожанок и сотрудниц нашего храма.

5 октября настоятель храма протоиерей Дамиан Круглик совершил отпевание.

10 ноября исполняется 40 дней.

Из воспоминаний Ольги Александровны, записанных в 2021 году:

Святые родственники

Я родилась в Касимовском районе Рязанской области. Мой папа, священник Александр Дмитрев, служил в поселке Сынтул, и там я родилась и жила свои первые годы. Я почти не помню своего папу. Его посадили в тюрьму как священника, а потом и маму, Зою Петровну, тоже… Затем отца забрали на фронт, он воевал четыре года и умер по пути в госпиталь от ранения в живот.

Мой дедушка по папе – тоже священник, протоиерей Федор Андреевич Дмитрев. Он служил в селе Самылово Касимовского района. Его выгнали из дома, раскулачили, дочь забрали в трудовой лагерь. Некоторое время он жил с нами. Брат его – отец Михаил, служивший в селе Селищево, стал священномучеником. Его забрали в лагеря и расстреляли в 1937 году.

Младший брат моего отца, мой крестный, тоже причислен к лику святых – воин-мученик Евгений Дмитрев. Он служил псаломщиком, когда его сначала призвали в армию, направив на тяжелые земляные работы, где он получил травму, а затем, спустя два года, в возрасте 20 лет его арестовали и расстреляли. Память воина-мученика Евгения совершается в день его кончины – 18/31 августа.

Мой дедушка был канонизирован – это священномученик Петр Рязанский. В 1941 г. дедушка погиб в Вятских лагерях (его поместили в камеру с бандитами, они не давали ему есть, и он умер), бабушка переехала жить в Рязань и потом забрала меня к себе.

Сестра моего дедушки Федора Андреевича Клавдия Андреевна вышла замуж в село Касимово Рязанской области за священника Анатолия Авдеевича Правдолюбова. И поэтому все семейство Правдолюбовых – моя родня.

Знакомство с Мизгиревыми

Итак, в 11 лет я приехала в Рязань и стала жить с бабушкой. Это был конец 1940-х годов, тяжелое послевоенное время. В то время в Рязани действовала одна церковь – Скорбященская, маленькая, расположенная на краю города. Затем открылся Борисоглебский собор, и я стала часто ходить туда.

Там я познакомилась с семьей Мизгиревых. С их старшей дочерью Любой мы были ровесницы, обе родились в 1933 году, и особенно подружились.

И мама, и папа у них были глубоко верующими людьми, трудолюбивыми и любвеобильными. Жили они на краю города, в двухэтажном деревянном доме, на втором этаже. Придя к ним, я обрела семью, и была этому очень рада. Семья была очень гостеприимная, на праздники мы всегда из церкви шли к ним в дом. Мама Васса тогда угощала нас жареными пирожками с картошкой, устраивая таким образом праздничный обед. Мизгиревы все любили пение – и родители, и четыре дочки. «Оля сейчас будет петь и за это она получит пирожок с картошкой» – даже шутка такая была. Я тогда знала много церковных песнопений и кантов. Особенно Лия Петровна любила и до конца жизни, уже здесь в Москве, всегда меня просила спеть кант «Крестик». Я помню его наизусть.

Потом к нашей компании присоединились девочки из других семей. Была Тамара, ставшая потом тайной монахиней (любила пение, пела на клиросе), была Паня, впоследствии ставшая хорошей портнихой. А позже я пела у Марии Борисовны Шиповальниковой.

Мои детские годы продолжались до тех пор, пока мы не подросли, и девочки не начали поступать в институты. И я тоже поступила в институт, вышла замуж, у меня родился сын. С Мизгиревыми мы подолгу не виделись, стали редко встречаться. О Лии я знала, что у неё технический ум – она поступила в Рязанский радиоинститут. Затем она уехала в Ленинград, там стала учиться и познакомилась с будущим отцом Дамианом. Я же поступила в сельскохозяйственный институт, но по специальности не работала, а стала химиком.

В 1980 году у меня внезапно умер муж. Через год после его смерти мой сын женился, а я в 1982 году переехала жить в Москву. Там я начала ходить в Елоховский собор, и оказалось, что там служит батюшка Дамиан – муж Лии, и само собой так сложилось, что я опять встретилась с семьей Мизгиревых-Круглик. Мы вновь сблизились с Лией, стали чаще встречаться. Время было непростое, хрущевское. Попасть в храм на Пасху или Рождество было невозможно – стояли кордоны, не пускали молодых. И вот мне запомнилось, как батюшка Дамиан в облачении шел к метро «Бауманская» нас встречать, чтобы протащить через эти кордоны. А после службы мы ехали к ним домой разговляться на праздник.

Богородское

Однажды мне отец Дамиан сказал: «Ольга Александровна, я подал прошение, чтобы меня перевели на приход». Он уже тогда перенес инфаркты, служить ему было тяжело. Он сказал: «Когда я получу храм, я Вас попрошу, чтобы Вы мне помогали в храме». В 1992 году отец Дамиан был назначен настоятелем храма Преображения Господня в Богородском. Я стала помогать ему на приходе, началась моя «богородская» жизнь. Труда там было вложено много, я во всем помогала батюшке, вела многочисленные хозяйственные работы, при этом постоянно пела в хоре. И такой жизнью мы жили долго. Потом у меня появились заболевания – стало плохо работать сердце, слабы стали ноги, несколько раз я падала в обморок на клиросе. Пришлось официально уйти из храма. Но я все равно продолжала приезжать в храм, ставший моим домом. Возле храма в деревянном домике у меня была келья напротив кельи отца Димитрия Фролова. Жила я там вместе с Валентиной Петровной Биллим (матушкой Варварой, ставшей потом схимонахиней Григорией). Я была у неё на постриге.

Работали мы очень тяжело и напряженно. Но все же при этом я чувствовала, что я не одна! Отец Андрей Карпенко много раз приезжал ко мне в больницу, где я лежала после инфаркта. А когда умирал мой муж, отец Андрей по благословению отца Дамиана прямо со всенощной под Рождество Богородицы поехал к нему в больницу, успел его крестить и причастить.